Современному человеку очень сложно прожить без музыки, она окружает его повсюду. В наше время многие музыкальные инструменты заменили электронные аналоги. Но душа тяготеет к настоящему.

В селах Красногвардейского и Алексеевского районов Белгородской области до сих пор сохранился очень интересный инструмент с экзотическим названием «калюка». Этот инструмент имеет вибрирующий, какой-то магический, «неземной» звук, тем парадоксальнее сочетается с его звучанием материал, из которого он сделан. Изготавливают его в осенний период из стебля татарника – очень колючего растения (отсюда название – «калюка», колючий). Очищают ствол от внутренних перегородок, на одном конце получившейся трубки делают срез наискось, под углом 45˚. Далее просверливается дырка-отверстие, как у свистка. Длина трубки может быть разной, но не длиннее руки человека.  Прикрывая или открывая отверстие на конце трубки пальцем, исполнитель может менять высоту исходящего звука на один тон и таким образом получать другой круг обертонов. На высоту звука влияет сила воздушной струи, координация дыхания и очень чувствительные движения пальца, закрывающего отверстие.

Инструменты такого рода получили научное название – «обертоновые флейты».

В Белгородской области встречается еще одно название такого инструмента – «травинка».  Нельзя пока совершенно точно утверждать, что травинка и калюка – это один и тот же инструмент, но сходство их поразительно.

Такой инструмент брали молодые парни в ночное дежурство пасти коней. Под его звуки ходили на покос. Поиграв, трубочки оставляли на дороге. Таким образом, калюка считается  мужским сезонным музыкальным инструментом.

Еще в 1980 году экспедиция Московской консерватории обнаружила эту травяную флейту, заинтересовав, таким образом, фольклористов, изучающих курско-белгородские народные инструменты.

Уникальная находка, пополнившая традиционный русский инструментарий, сразу привлекла внимание фольклористов-практиков возможностью освоить «неслыханную» обертоновую традицию инструментального музицирования.

Несложно найти заготовку для травяной дудки - для этого, как правило, используется стебель зонтичного растения или колючего татарника; несложна и технология изготовления и звукоизвлечения, зато овладеть языком травяной музыки «сходу», без соприкосновения с живой традицией - непросто.

Встречи с мастером травяной музыки Даниилом Никифоровичем Капустиным (1907—1994), жителем села Большебыково Белгородской области, начались в середине 1980-х гг. и продолжались до его смерти. Дед Данила каждый раз с огромным удовольствием делал дудки.

Обычным ножом зарежет выбранный пустотелый ствол: «Вот, вот она, вот она вот зарезана, так? Во-во. Вот она зарезана». Затем обровняет острые края среза: «Вот ей ща тута обрамняем хорошенечкя».

Проткнет перепонки, если они есть в стволе: «Энти луговые закупорены, дак дырочки, ну, хворостиною проткнёшь суставы у них».

Поглядит - проверит чистоту внутренней поверхности ствола: «Вот поглядишь. Во - (дует в ствол) - хорош, хорош».

Потом заправит: «Вот сейчас начинаем ей заправлять; вот это щас заправили мы».

«Вот заправили так, начинаем».

«У дудку я с детства. Друг от друга научилися и играли. Так погонешь скотину... и учишси... и пригоняешь — дома занимаешься, а как жи?».

Наигрыши на калюках

За разговорами, за делом, постепенно, в деде Даниле открывалось самое, может быть, значительное и притягательное, что мы ищем в наследии традиционной культуры, - образ цельного, сильного, духовно развитого человека, рожденного для гармоничных взаимоотношений с окружающим миром.

Его душевная красота  притягательна, а жизнь и судьба - поучительна и трагична.

Благодаря таким носителям традиций сохранился и дошел до нашего времени целый пласт культуры исполнительства уникального фольклорного инструментария.

В фондовых коллекциях Белгородского государственного музея народной культуры хранится калюка, изготовленная мастером - директором  Воронежского Музея забытой музыки Сергеем Плотниковым, который неоднократно выступал в нашем музее с музыкально-образовательной программой. Впоследствии игру на калюке освоили и некоторые сотрудники музея.