Восточнославянская народная сказка (белорус.)

Объекты: Тратарары – «тот свет» (название созвучно топониму Тратарии Великой, азиатских земель, располагавшихся, согласно изданию энциклопедии «Британника» от 1771 г., по восточную сторону от Большого Камня – Уральских гор – и обозначавшему, в более позднем осмыслении наших предков, всё связанное с нашествиями иноземных кочевников, как несущее смерть, разрушение).

В одном древнем царстве был царь Игорь, имел он трёх сынов. Дожили они до совершенных лет, и старший сын стал просить благословения у отца повидать чужие земли, показать и себя.

Отец и дозволил ему отправиться в чужие земли. Сын седлает добрую лошадь, садится и отправляется в путь. Приближается к границе отцовского царства, а на границе стоит дуб, на том дубу сидит старик Пилигрим. Пилигрим имел при себе кнутик длиною на семь вёрст; сам он с вершок, а голова с горшок. Пилигрим и спрашивает, кто едет, куда едет, по воле или по неволе. Королевич в ответ ему:

– Эка диковина! Взобрался на дуб! Ещё бы хоть человек, а то мальчуган ростом с вершок, а голова с горшок! Еду туда, куда мне надо!

Услыхал Пилигрим дерзкий ответ царевича, останавливает его лошадь, берёт свой кнут и всыпал царевичу, сколько пришлось: избил его хорошо и вернул назад.

Царевич возвратился к батюшке-царю в свою столицу. Отец удивляется, что сын его скоро вернулся, и спрашивает:

– Что с тобой случилось, что ты скоро вернулся?

– Ах, батюшка, на заставе, при границе твоего царства, мне все рёбра переломали – не могу уже дальше ехать, и поэтому счёл за лучшее вернуться.

Просится другой сын, средний. В чужие земли: повидать и чужих заграничных земель, и людей, да и свою молодость показать. Батюшка-царь дозволяет и этому сыну отправиться в чужие края.

Приближается к той заставе и тому дубу второй сын. Слышит, как с дуба кричит ему Пилигрим:

– Стой! Кто едет? Куда едешь? По своей ли охоте или по неволе?

Царевич с гордостью взглянул на этот дуб, видит мальчугана: сам он с вершок, голова с горшок, – и говорит ему царевич:

– Эка диковина какая! Туда еду, куда надо!

– Ну, коли так ты мне угождаешь, то я с тобой рассчитаюсь! Тут и птица без меня ни одна не пролетала, и человек ни один не проезжал.

Прыг с дуба, и начал его клеймить, кнутиком охаживать: избил царевича, как сидорову козу. Царевич избитый возвратился к батюшке-царю. Царевич рассказал ему всё, что с ним случилось в дороге, отказался от дальней поездки.

Спустя несколько лет младший сын Игорь Игоревич просит благословения у отца повидать чужих земель и себя показать. Царь сына благословил, и он отправился в дорогу. Приехал к границе чужой земли к тому дубу, а Пилигрим и говорит царскому сыну:

– Что, царевич Игорь Игоревич, куда ты едешь, по воле или по неволе?

– Нет, Пилигрим, не то что по неволе, а по батюшкиному благословению: хочу проехать в чужие края и себя показать.

– Ну, я знаю твоё намерение, только ты, царевич, на этой лошади не доедешь, а вернись домой и проси у своего батюшки ту лошадь богатырскую, на которой он сам ездил от молодости до старости!

Возвратился к отцу, рассказал всё, как поступил с ним Пилигрим, и просит отцовской богатырской лошади на проезд ему в заграничные края.

– Ну, сын мой, отправляйся же ты опять к Пилигриму.

Увидал Пилигрим царевича и говорит ему:

– Что тебе, царевич, сказал твой отец?

– Сказал мне мой отец, что лошадь стоит у берега, в склепе, а ключик у вашей милости.

Спрыгнул Пилигрим с дуба, отправился к склепу. Отмыкает лошадь, а лошадь от древности поседела. Игорь Игоревич, увидавши эту лошадь, говорит ей:

– Служила ты батюшке моему от младости его и до старости, послужи теперь и мне!

– Нет, Игорь Игоревич, я устарела – не могу тебе служить, а позволь мне в чистом поле погулять, ярой пшеницы поесть, жемчужной росы попить!

Царевич с Пилигримом и сами отправились погулять и повеселиться. Гуляли они долго-предолго, а в это время и лошадь отъелась. Приходит Игорь Игоревич к тому месту, свистнул богатырским посвистом, молодецким голосом: лошадь бежит, под ней земля дрожит.

– Скажи мне наперёд, – говорит лошадь Игорю Игоревичу, – какую тебе службу служить?

– Я, – говорит царевич, – хочу чужих земель повидать, свою красоту показать.

– Ну, становись мухою, полезай в моё левое ухо, а в правое вылезай: теперь ты красив и силён, а тогда ещё больше будешь красив и силён.

Вылез из уха лошади царевич –  и вправду стал и сильней, и красивей.

– Садись легонько, держись крепенько, – поедем!

Усевшись на лошадь, царевич простился с Пилигримом и ускакал. За одну минуту царевич Игорь Игоревич прискакал на богатырской лошади в одно чужое царство. Видит огромный дом. Остановясь здесь, привязывает он верную свою лошадь, сам входит в этот дом: видит огромного змея, змей же этот размахивает жалом до потолка. Царевич, не робея, кладёт свою шапку и низко кланяется змею. Змей свился в клубок, покатился в дальние покои – и выходит красивая девица. Девица говорит царевичу:

– Здравствуй, Игорь Игоревич, куда ты едешь, по воле или по неволе?

– Я еду не по неволе, а по батюшкиному благословению.

– Знаешь ли, царевич: кто далеко летает, тот свою голову теряет, а покорную и повинную голову меч не берёт. Туда, куда ты едешь, ты на своей кляче не доедешь. Оставляй её на моём дворе, а я дам тебе своего доброго коня.

Поблагодарил её за услугу, сел на дивного коня и поскакал в следующее царство. Пока волосу перегореть, он проскакал по этому царству, прискакал к заставе того царства, видит громадный дом; При входе в дом видит громадного змея, ничуть не боясь того змея, снял шапку, низко поклонился змею – змей свернулся в клубок, покатился в задние покои. Выходит прекрасная девица, и кланяется ей Игорь Игоревич. Девица говорит ему:

– Куда едешь? По воле или по неволе?

Не по неволе, а по батюшкиному благословению.

– Далеко, царевич, летаешь, свою голову теряешь; ну, а поклонную и покорную голову меч не берёт; только туда, куда ты едешь, на этой кляче не доедешь; видно, делать нечего, придётся помочь тебе: бери моего быстрого богатырского коня, а своего оставь в конюшне.

Поблагодарил девицу-красавицу, сел на быструю лошадь и поскакал до следующего царства. Ехал так быстро, что проехал всё царство, пока волосу перегореть. Подъезжает к заставе, видит великолепный дом. Останавливает быстрого богатырского коня, входит в дом, видит огромного змея. Не робея, кладёт свою шапку и низко кланяется он тому змею. Змей свернулся в клубок и покатился в задние покои. Является перед ним прекрасная девица, он кланяется ей. Девица спрашивает у царевича, по желанию ли, по воле ли едет, и куда, и зачем.  Царевич отвечает прекрасной девице:

– Я еду к муромскому царю просить руки его дочери Прекрасной Ирины.

– Знаю я этого царя: он мне родной; но только ты на лошади не езжай, а оставь её у меня. Я дам тебе вместо неё ковёр-самолёт, шапку-невидимку и сапоги-скороходы. Да смотри: как долетишь, не входи в их палаты, а остановись в зелёном саду, чтоб она ни твоего голосу не слыхала, ни твоего волосу не видала, а то она тебя уничтожит. Наблюдай ещё, как царевна Ирина будет идти на гулянье в сад со своими прислугами и взойдёт в шатёр на отдых. Тогда ты быстро к ней в шатёр, отдохни и кольцами с ней обменяйся, квасу напейся и уходи скорей.

Выслушав всё, что она ему говорила и присоветывала, сел в самолёт и полетел к муромскому царю, к прекрасной дочери его Ирине. Прилетев, он остановился в царском саду и дождался выхода царевны Прекрасной Ирины.

В полдень вышла из дворца царевна с прислугами погулять по саду и, нагулявшись, пошла в шатёр на отдых. Тут Игорь Игоревич быстро входит к ней в шатёр также на отдых. Поотдыхавши с ней, наговорившись вволю, обменялся кольцами, напился квасу и, не накрывши квашни, улетел в обратный путь. Прилетел к прекрасной девице, откланявшись ей, возвратил ей самолёт, шапку-невидимку и сапоги-скороходы и благодарил её. Девица прекрасная сказала царевичу:

– Далеко летаешь и много дел делаешь: квас пил, и квашни не закрыл. Садись же скорей на коня и скачи скорей, а то ведь за тобой будет погоня. Вот тебе моя щёточка. Как будут тебя догонять – бросай быстро эту щёточку – сделаются мхи и болота; и пока гонцы канавы прокопают, мосты намостят, дороги проведут, ты всё царство проскочишь.

Догоняют царевича гонцы, а царевич бросает щётку – делаются мхи, болота, и пока гонцы провели дороги, он уже проскочил всё царство. Подъезжает к заставе другого царства. Входит во двор, кланяется прекрасной девице, отдаёт ей быстрого богатырского коня и поклон от сестры. Другая девица дала Игорю Игоревичу гребешок.

– Будет за тобой погоня, тогда бросай этот гребешок: от этого будет сзади тебя огромный лес. Пока лес прорубят и мосты, дорогу сделают, ты проскочишь в третье царство.

Уселся на лошадь добрый молодец и был таков. Догоняет погоня, царевич бросил гребешок, и вырос огромный густой лес. Пока гонцы прорубкой леса занимались, царевич ускакал в третье царство. Является к прекрасной девице, отдаёт поклон от сестры. Прекрасная девица говорит:

– Игорь Игоревич, за великою бедою ездишь ты по свету. Смотри не потеряй свою головушку; а беда у тебя уже на носу твоём. Вот же тебе от меня платочек. Будет за тобой великая погоня, ты не допускай до себя, бросай этот платочек. Загорится позади тебя земля, и вода; погоня в огонь не пойдёт, а возвратится восвояси.

Догоняет погоня, царевич Игорь Игоревич бросает платок: загорается и земля, и вода; гонцы в огонь уже не бросились, а только удивляются, а Ирина говорит:

– Ну, Игорь Игоревич, теперь-то ты от моих рук ускользнул, но дожидайся меня с гостинцем в твоём царстве.

Царевич подъезжает к старику Пилигриму. Останавливает утомлённого своего  верного богатырского коня, здоровается с Пилигримом. Пилигрим радёхонек благополучному возвращению Игоря Игоревича.

– О, Игорь Игоревич, далеко ты летаешь, да и бед же много наделал: то-то молодость-буйность! Пил квас, да квашни не накрыл! Поезжай же ты к отцу своему: у вас большое несчастье. Налетел в ваше царство заморский Обжора, выедает всё в вашем царстве.

Торопливо доскочил до своего царского дворца, входит во дворец, видится с отцом и братьями; начались расспросы о путешествии царевича; царевич всю подноготную рассказал о своём странствовании. Отец, выслушав сына, говорит о своём горе:

– Вот, сын, и у меня в моём царстве сильное бесчестье. Налетает Обжора, по нескольку бочек водки выпивает и по нескольку волов поедает.

– Батюшка, прикажите сделать три прута железных, буханку хлеба и налить четверть водки.

Летит Обжора, как гром гремит; является во дворец как сенная копна, и входит в палаты, требует попить и поесть. Является царевич Игорь Игоревич с буханкой хлеба и четвертью водки.

Обжора надменно говорит царевичу:

– Ты что, шутить вздумал со мной: накормишь ли ты меня этим кусочком?

Царевич и говорит Обжоре:

– У нас была корова-обжора: всё ела по такой буханке хлеба и пила по ведру воды морской, а потом объелась и опилась. Неужто же и на тебя не будет околеванья? Ведь околеешь и ты! Обжора и говорит царевичу:

– Ты со мной много не разговаривай!

– Ну, коли ты, голубчик, такой, то я с тобой поборюсь. Подайте-ка три прута моих.

Подают ему три железных прута. Царевич давай его хлестать по спине, сбил три прута, а Обжоре всё нипочём. Тогда царевич потребовал дедушкину булаву. Волокут ту булаву десять человек царских слуг. Обжора булавы уже испугался, крутнулся от царевича так сильно, что у царевича остались все волосы с головы Обжоры, и полетел Обжора из царского дворца. Пустился царевич в погоню за Обжорой, но видит, что его не догонит; пустил вслед за ним дедовскую булаву – полетела булава за Обжорой, как пуля из ружья.

Видит Обжора, что дела его плохи: ударился о землю: земля от сильного удара расступилась, и Обжора заморский провалился сквозь землю. Загремела вслед за ним булава, и сделалось на том месте окнище. Игорь Игоревич подходит к тому окнищу, смотрит туда и видит, что и конца-краю нету. Приходит во дворец и говорит отцу:

– Каково, батюшка, накормил и напоил заморского Обжору? Он как крутнулся, в моих руках остались все его волосы; но беду одну сделал, жалею и сам: булава дедушкина полетела в Тартарары за Обжорой.

Отец говорит царевичу:

– Ладно, что избавились от Обжоры, а булава хоть и пропала, небольшая тут ещё беда.

– Ох, нет, батюшка, я думаю и булаву там найти.

– Ну что ты чудишь? – говорит царь своему царевичу.

– Батюшка, прикажите сделать блок: я на блоке спущусь и найду булаву.

Взял ружьё, зарядил и идёт к блоку; провожают его отец и братья. Царевич просит отца-царя:

– Батюшка, как спущусь я в Тартарары, ты поставь сторожами возле блока не солдат, а сынов твоих – моих братьев: я коли дёрну за верёвку, так чтоб они меня оттуда тащили.

Ну, так его и спустили. Он сошёл на тот свет и там начал искать булаву. Ища булаву, нашёл гнездо с птенцами и прицеливается их бить. Птенцы испугались и затрясли своими крылышками, а он одумался. Решил их взять и кормить: может, у них нет ни отца, ни матери. Начал их поить и кормить, пока они вырастут. Начали птенцы полётывать, и сышат они, что летит их мать-птица, всему свету хлопотница. Стали они друг с дружкой говорить:

– Что ты знаешь, сестрица? Летит наша мать-птица, всему свету хлопотница; она, не разузнавши, в чём дело,  Игоря Игоревича истребит; надо нам его спрятать: хоть он нас напугал, да и помиловал. А куда же мы его спрячем?

А подружка-птичка отвечает:

– А под ту скорлупу, из которой мы сами вылупились.

Так его туда и спрятали. Прилетает их мать-птица, всему свету хлопотница и говорит своим детям:

–Детки мои, голубятки, кто вас вскормил и кто вас вспоил? Я бы того и сама облаготворила!

Детки-птенцы и говорят ей:

– Ходил тут какой-то охотник, хотел нас из ружья убить – наши жилочки все позамёрзли; потом он одумался, стал нас кормить и стал нас поить, покуда мы уже стали перелётывать.

– А куда же вы его дели?

– Мы спрятали его под ту скорлупу, из которой сами вылупились.

– Идите и зовите его ко мне!

Птенцы ведут его к своей матери. Она, эта птица, его узнала и говорит:

– Здравствуй, Игорь Игоревич!

А он ей:

– Здравствуй, птица – всему свету хлопотница!

– Ведь ты, царевич, далеко летаешь да свою голову теряешь, только тем и спасаешься, что поклонную и покорную голову меч не берёт. Ты тот свет весь объехал и сюда явился! Что же тебе здесь нужно, зачем ты сюда пришёл?

– Обжора занёс булаву, вот я и пришёл отыскивать её.

– За то, что ты моих птенцов поил и кормил, я тебя отблагодарю. Иди и разыскивай свою булаву.

Н приходит к дому того Обжоры, на крыльце сидят две девушки, слёзно плачут и ковёр вышивают; и так они красивы, что одна другой красивее! Он подходит к ним и спрашивает, какого они звания и из какого города. Они отвечают ему:

– Мы девицы, одну зовут Марухой, а другую Настюхой. Звания мы царского, украдены заморским Обжорой. Марушка царства Метлицкого, а Настюшка царства Вьюгина.

– Скажите мне, жив ли Обжора?

Те девицы отвечают:

– Жив. Он недавно сыскался и принёс с собою булаву; сам теперь отдыхает, а булаву в угол поставил.

– Я хочу его видеть; покажите мне, где он отдыхает.

Они его вводят в спальню, а Обжора спит. Он взял свою булаву и отбил Обжоре голову.

– Вот, красавицы-царевны, Обжоры теперь уже нет, я его со света сжил.

– Ах, царевич, у него есть старушка, та похитрей его, её только дома нет. А мы посоветуем тебе, если ты нас тут не оставишь, как справиться со старухой.

Они взяли золотые ключи, пошли в тайные погреба. В погребах стояли две бочки вина: в левом боку сила, а на правом бессилье.

– Вот, Игорь Игоревич, пей вино с левой стороны, а с правой не трогай.

Он как вина напился – пол под ним проломился, почуял он в себе большую силу. Перекатили бочку с левой стороны на правую, а с правой на левую, заперли потайной погреб и ушли; ключи повесили на место и говорят:

– Придёт старуха и вызовет тебя сражаться с собой, и ты её сшибёшь; она попросит у тебя отдыха и пригласит тебя попить и погулять. Возьмёт она золотые ключи и пойдёт в потайные погреба, и предложит пить вино, а ты пей из бочки на правой стороне: тогда она ослабеет, а ты сделаешься сильнее.

Потом они Игоря Игоревича спрятали. Летит старуха – с полёту серьёзна. Как вошла в комнату, так и говорит, что Русь-кость пахнет. Отвечают ей царевны-красавицы:

– Бабушка, по Руси летала да русского духу набралась!

– Вы хитрите, вы меня обманываете!

А они отвечают ей:

– Нет, бабушка, мы говорим тебе правду.

Глядь – Обжора убит.

– Кто же это моего Обжору убил?

– Приходил какой-то человек за своей булавой, взял булаву и отбил дедушке голову.

Сейчас же вскочила в комнату Обжоры, её мужа, и увидала, и увидала, что у Обжоры голова отбита и лежит голова особо, а туловище тоже особо. Рассердилась очень и пришла в большую злость, громко закричала:

– Подайте мне его сюда: я его живьём съем!

Девицы позвали Игоря Игоревича; является к старухе.

– Эх, голубчик, ты тот свет весь облетел и на этот пришёл? Нет, нет, теперь не выкрутишься. За что ты моего старика убил?

– За то, – говорит Игорь Игоревич, – что он мою булаву унёс. Вот я и взял у него свою булаву и отбил ему голову.

– Ну, пойдём-ка на расправу!

Вышли за ворота, и говорит старуха:

– Ну-ка, Игорь Игоревич, дуй поле – ток!

Он как дунул поле на двенадцать вёрст, выдул хрустальный ток. А она дунула на двенадцать вёрст – выдула ток чугунный; да и начали драться. Царевич старуху сбил.

– Стой, Игорь Игоревич, пойдем, погуляем!

Старуха берёт свои золотые ключи, отворяет потайные погреба.

– У меня здесь есть две бочки вина. С которой стороны будем пить вино: с правой или с левой?

– Я буду пить хоть с правой.

И как напился, ещё сильнее стал, а она очень ослабела. Царевич и говорит:

– Ну что, бабка, где будем воевать?

А она ему в ответ не вымолвила и словечка. Тогда он взял её за волосы – и кости из кожи вытряс. Пришёл к пленницам-девицам и говорит им:

– Ну, теперь я всех своих и ваших врагов победил. Теперь не берите ни злата, ни серебра, а забирайте драгоценные каменья!

И отправились втроём к блоку; взял он и свою булаву. Придя к блоку, садится в него, а девицы зарыдали горькими слезами и говорят ему:

– Мы тебе в твоём горе помогли нашим советом, и ты обещал вывести нас на русский свет, а между тем покидаешь нас. Лучше ты посади нас на блок, а после сам сядешь: твои братья наверно подадут тебе блок.

Царевич признал их слова справедливыми, посадил девиц на блок и встряхнул его. Братья его и потянули. Доволакивают близко к краю и заметили их красоту, стали друг другу говорить:

– Ну, брат, нравятся ли они тебе?

Отвечает другой брат:

– Да, конечно, а почему бы и нет: какие пригожие красавицы!

– Да вот что, брат: как только к нам брат явится, то он возьмёт одну себе, а другую кому-нибудь из нас уступит. А мы, когда их вытащим, то верёвку разрежем. Тогда эти девицы будут нашими жёнами, а брат навеки останется на том свете.

А девицы эти сделались золотыми берёзами с серебряными листьями, свились макушка с макушкою, а окнище это заросло, даже признаков не осталось.

Тогда братья испугались, да и думают: как теперь идти к отцу и что ему сказать? Приходят к отцу и говорят ему:

– Батюшка, наверное, наш брат на том свете либо умер, либо убит: окнище заровнялось, и выросли два памятника золотыми берёзами с серебряными листьями и свитыми вместе макушками.

А Игорь Игоревич, узнав, что братья ему изменили, отправился к птице – всего света хлопотнице; и говорит ему та птица:

– Что, Игорь Игоревич, предали тебя твои братишки?

И он заплакал горькими слезами:

– Что же делать? Я надеялся на них не так, как на чужих, а они сотворили мне зло хуже чужих.

– Но я твоему горю помогу: ведь ты моих детей вскормил и вспоил. Ступай: набей мне птичек и, сколько набьешь, всех на ниточку навяжи, а завтра рано ко мне приходи.

Он набил птиц целую низку и приходит к ней. Она и говорит ему:

– Садись на меня легонько и держись крепко, а как заморюсь, так кидай мне в рот, чтобы не ослабеть.

Берёт он булаву и садится на птицу легонько и держится крепко, и полетели на русский свет. Вознесла его очень высоко и спрашивает его:

– Где находимся? Глянь вниз.

Он поглядел вниз и говорит:

– Ничего не видно, только одна вода, как хрусталь, – знать, мы над морем.

Она сейчас же перевернулась вниз спиною, а вверх ногами – царевич и загремел, как камень, в воду. Тогда снова подхватила его и спрашивает:

– Ну что, Игорь Игоревич, как ты, испугался?

А он ей отвечает:

– Так испугался, что немного до смерти осталось!

– Вот так же и мои детки тебя попугались! Вот так-то хлеб-соль всегда отдаётся!

Вынесла на русский свет и пустила. Он пошёл по городу ко дворцу. Идёт служба в Божьем храме, и спрашивает он:

– Какой сегодня праздник?

Тут ему и отвечают:

– Наш царь по сыну своему Игорю Игоревичу сорокоуст справляет.

– Бейте в колокола: Игорь Игоревич жив и идёт домой.

Царю о нём доложили, и он вышел к сыну навстречу, и радовался царь-батюшка благополучному возвращению сына. Братья прибежали, слёзно плакали и рыдали, на колени упали и говорили ему:

– Мы виноваты перед тобою, как и перед Богом!

Игорь Игоревич братьям своим простил их вину. Зовёт царя-батюшку и своих братьев к тому месту, где стоят две берёзы. Приходят к тому месту – стоят две девицы-красавицы. Подходит Игорь Игоревич и говорит им:

– Здравствуйте, цесаревны-пленницы!

И они ему поклонились. Берёт он за руку одну царевну, Марфуту, и говорит большему брату:

– Вот тебе невеста; а за что – знай и свадьбу играй!

Тогда берёт за руку Настасью и говорит меньшому брату:

– Вот и тебе невеста; а за что – знай и свадьбу играй!

– Ну что же ты, сынок, – говорит царь, – братцам невест отдаёшь, а себе ни одной не берёшь?

Игорь Игоревич говорит:

– Батюшка, обо мне не хлопочите: я себе давным-давно нашёл.

Пошли они в свои палаты свадьбы гулять; гуляли они месяц, а может, и недель десять. В один день вся свита царская пошла в зелёный сад гулять, и только в этот день и час в это царство въезжает муромская царевна Ирина и подъезжает к царскому саду со своим сыном. Сын, увидавши царскую свиту в саду, говорит матери:

– Посмотри-ка, маменька, как наш дедушка гуляет с моим папенькой и дядюшками по саду!

– Почему же ты, милый мой сыночек, знаешь, что эти люди – твои дедушка, папенька и дядюшки?

Сын на это матери говорит:

– Эх, маменька, ворон ворона издалеча видит.

Игорь Игоревич узнал Прекрасную Ирину и поспешил прямо к ней навстречу. Целовались в сахарные уста, и принял их с честью в свои палаты, показал и рассказал отцу, что эта Прекрасная Ирина – его невеста. Нимало не медля, начали пиво варить и свадьбу заводить. Свадьбу сыграли, пиво попили и месяца два или три веселились. Царь-батюшка отдал Игорю Игоревичу половину царства.

Они стали жить и быть и добро наживать.