Русская народная сказка

(по А.Н. Афанасьеву)

Объекты: Москва (великий русский город, во второй половине XIII века при князе Данииле, сыне Александра Невского, стала центром удельного княжества Московского, ныне столица Российской Федерации); Океан-Море (Средиземное море); Хвалынское море (Каспийское море); поле Куликово (Воловский район Тульской области, историческая степная местность площадью 2-3 кв. км на водоразделах Окско-Донского междуречья – место битвы 8 сентября 1380 г.).

На Русе было на православной, княжил князь тут Дмитрий Иванович. Засылал он с даньёй русского посла Захарья Тютрина к Мамаю безбожному, псу смер­дящему. Правится путем-дорогой русский посол Захарий Тютрин; пришел он к Мамаю безбожному, псу смердяще­му.

– Давай-примай, – говорит, – дань от русского кня­зя Дмитрия Ивановича!

Отвечает Мамай безбожный:

– Покуль не омоешь ног моих и не поцелуешь бахил ^[1], не приму я дани князя Дмитрия Ивановича.

Взадь ^[2] отвеча­ет русский посол Захарко Тютрин:

– Чем бы с дороги мо­лодца напоить-накормить, в бане выпарить, втёпор вес­тей попросить, а ты, Мамай безбожный, пес смердящий (за эвти-то слова раздуй твою утробу толще угольной ямы!), того-пёрво велишь мыть твои басурманские ноги и целовать бахилы; не след мыть ноги и целовать бахилы русскому послу Захарью Тютрину! Пусть поганый тата­рин, Мамай безбожный, буде есть вера, целует ноги рус­ского посла Захарья Тютрина!

Разъярился собака-татарин, рвал свои черные кудри, метал их наземь – по застолью, княжеские бумаги придрал и писал свои ярлыки скорописчатые: «Когда бу­дет овес кудряв, баран мохнат, у коня под копытом трава и вода, втёпор Мамай безбожный будет с святой Русью во­евать: втёпор мне ни воды, ни хлеба не надо!» Набрал он из татар сильных, могучих богатырей тридцать человек без одного, посылает их на нечестное побоище:

– Пошли, – говорит, – слуги мои верные, попервёе русского посла Захарья Тютрина; дорогой уходите его в тёмных лесах, в крутых угорах, а тело вздымите на лесину в откормку птицам.

Правится путем-дорогой русский посол Захарий Тютрин; пристигала его тёмна ночь на бору: не оснащается ночевать – одно идет вперед. Поутру, на восхожем на солнышке, видит русский посол Захарий Тютрин: выхо­дят из лесу тридцать без одного сильных, могучих бога­тырей. Не уробил ^[3] Захарий Тютрин поганых татаровей, захватил оберуч корзоватую уразину ^[4] и ждёт незваных гостей. Ударили татаровья на Захарья Тютрина, поста­вили на округ ^[5] доброго молодца. Учал Захарко повора­чиваться, учал он уразиной гостей чествовать: кого раз ударит – грязьёй сделает. Невмоготу стало поганым татаровьям супротивничать русскому послу Захарью Тютрину, учали они конаться ^[6] ему хорошими речьми:

– От­пусти ты нас живьём, русский посол Захарий Тютрин, не посмеем больше перечить тебе!

Глядит Захарко на силь­ных, могучих богатырей: из тридцати голов без одной ос­тались живы только пять голов, да и те уразиной испроломаны, кушаками головы завязаны; сжалялся он над погаными нехристями, отпустил их к Мамаю безбожно­му.

– Правьтесь, – говорит, – скажите, каково обидеть русского посла Захарья Тютрина.

Ударил он своего доброго коня по крутым бёдрам: конь по первый ускок сделал сто саженей печатных, вторым ускоком версту промеж ногами проложил, третьего ускока на земле опятнать ^[7] не могли. Смекнул дело путём-дорогой русский посол Захарий Тютрин: наимал ^[8] он двенадцать ясных соколов да тридцать белых кречетов; первее того испридрал ^[9] ярлыки Мамая поганого и писал свои листы скорописчаты; написавши, привязал к птичь­им хвостам и примолвил:

– Ясные соколы и белые крече­ты! Полетите вы ко князю ко Дмитрию Ивановичу в каменну Москву, накажите, чтоб Задонский князь Дмитрий Иванович собирал по городам и селам и по дальним дерев­ням рать-силу несметную; оставлял бы по домам только слепых, да хромых, да малых ребят-недоростков – их печаловать. А я пойду, накажите, в своё место, стану соби­рать мохначей, бородачей – донских казаков.

Поутру было, на всхожем на солнышке, пошли моро­ка ^[10] по ясну небу, понесли с собой частый, мелкий дождь со буйным ветром со вихорем. Во шуму, во грому ничего не чуть ^[11] стало, только чуть громкий зык от терема кня­жеского; Задонский князь Дмитрий Иванович наказал клич кликать по всей Москве белокаменной:

– Собирай­тесь все князья и бояра, и сильные, могучие богатыри, и все поленицы ^[12] удалые ко князю во светлый терем на тра­пезу.

Собирались со всех концов Москвы белокаменной все князи и бояра, сильные, могучие богатыри и все поле­ницы удалые ко князю во светлый терем на трапезу – по­слушать его разумных речей, а и того пуще – посмотреть его очи ясные. Как матёрый дуб промеж тонкими куста­ми вересовыми ^[13], что вершиною в небо взвивается, – значит великий князь промеж своими князьями и боярами. Не золота трубочка вострубила, Задонский князь Дмитрий Иванович стал речь держать:

– Воины мои лю­бимые! Не на попойку призывал я вас, не на радостный пир вы ко мне собиралися; собиралися вы ко мне за пе­чальной весточкой: Мамай безбожный, пес смердящий, со веема своима ордами некрещеными, идет святую Русь воевать; будет нам от Мамая-собаки пить горькая чаша! Пойдемте, мои любимые воины, к океан-морю, изладим легкие струги, и побежим мы из Океан-моря в море Хвалынское к соловецким чудотворцам: запрёмся там – и нечего с нас будет взять Мамаю безбожному, псу смердящему; в другую сторону ^[14] он нас полонит, очи выкопает и злой смерти предаст.

Отвечают князи и бояре, буйны головы понуривши:

– Задонский князь Дмитрий Иванович! Одно солнышко катится по небу – один князь княжит над Русью право­славною: не перечить мы пришли твоему слову крепкому; позволь нас заставить речь-ответ держать, как надоть ла­дить с Мамаем безбожным, псом смердящим. Задонский князь Дмитрий Иванович! Пойдем мы к Океан-морю, при­рубим легкие струги, скалёпки ^[15] смечем в Океан-море, са­ми соберем рать-силу великую и будем драться с Мамаем безбожным, псом смердящим, до последней капли кро­ви – и будет на Мамая безбожного победа!

– Что за слых, что за гром грянул по трапезе? – говорит Задон­ский князь Дмитрий Иванович.

Отвечает калика перехо­жая ^[16] – сумка перемётная:

– Это, Задонский князь Дмит­рий Иванович, нечистая, неприятная сила (что тебе под ухо шептала, чтоб шел ты к Океан-морю строить лёгкие струги, из Океан-моря в море Хвалынское), когда ты Бога прославил, из терема побежала.

Задонский князь Дмитрий Иванович чинил крепкие наказы, чтоб собирали рать-силу несметную по городам с пригородками, по селам с приселками и по всем дальним печищам ^[17], оставляли б дома только слепых, да хромых, да малых ребят-недоростков им в печальники. Собрали со всех концов Руси православной рать-силу великую, утвердили силу по-за Москве белокаменной, расклали силу по жеребьям: Семену Тупику, Ивану Квашнину, русскому послу Захарью Тютрину и семи братьям Белозерцам. Пошла сила на поле на Куликово, Москвы не хватаючи. На поле на Куликове учали думу думать, как надо силу сметить? Русский посол Захарий Тютрин са­дился на своего доброго коня, объезжал округ силы три дня и три часа – не мог силы сметить: на сколько вёрст стоит?

Задонский князь Дмитрий Иванович проговорил тако­во слово: разойтись силе по чисту полю и взять силе по ка­мушку, по злаченой пуговке, и приказал дубы заметы­вать ^[18] теми камушками. Заметала сила семь дубов: с комля ^[19] и до вершины дубов не видно! Разделили ту силу несметную на три полка: первый полк взял Задонский князь Дмитрий Иванович, другой – русский посол Заха­рий Тютрин, третий полк взяли: Семён Тупик, Иван Квашнин и семь братьев Белозерцев. Учали они кидать жеребьи: кому первому на татаровей поганых идти? Пер­вый жеребий выпал русскому послу Захарью Тютрину, с мохначами, бородачами – донскими казаками; другой – Семёну Тупику, Ивану Квашнину и семи братьям Белозерцам, третий жеребий выпал Задонскому князю Дмит­рию Ивановичу.

Втёпор заслышал шведский король про великое по­боище, набрал силы сорок тысяч:

– Подите, воины мои любимые, на поле на Куликово, Москвы не хватаючи; станьте, мои воины, на бугры на высокие: станет Задон­ский князь Дмитрий Иванович побивать Мамая безбож­ного – по Дмитрию Ивановичу пристаньте; буде Мамай безбожный побивать Дмитрия Ивановича – по Мамаю пристаньте.

Лукав был шведский король, велел по пра­вой силе приставать! Турецкий король заслышал про ве­ликое побоище, приказал набрать силы сорок тысяч и посылал их на поле на Куликово – сам наказывал:

– Во­ины мои любимые! Какую силу побивать будут, по той пристаньте. Прост был турецкий король, по виноватой силе велел приставать!

Засряжалась рать-сила могучая на поле на Куликове на кровавое побоище; перёд держал русский посол Заха­рий Тютрин с мохначами, бородачами – донскими каза­ками. Палась им встрету сила Мамая безбожного: когда сила с силою сходилась, мать сыра земля подгибалась, вода подступалась. Втёпор выскочил из земли Кроволин-татарин – вышина семь сажень; скричал татарин зычным голосом:

– Задонский князь Дмитрий Иванович! Давай мне-ка поединщика; буде не поставишь мне поединщика, я твою силу один побью-вырублю, грязьёй сделаю!

Говорит Задонский князь Дмитрий Иванович:

– Не на кого мне-ка надеяться; самому пришло идти супротивником-поединщиком на Кроволина-татарина!

Оболокает он свои латы крепкие, застегает пуговицы воальянские; обседлали ему добра коня во седло черкасское, берёт он с собой палицу боевую, поезжает к Кроволину-татарину. Пал ему встрету незнамый воин:

– Осади ло­шадь, Задонский князь Дмитрий Иванович! Пойду я на Кроволина-татарина, отрублю ему по плеч басурман­скую голову!

Седлал он своего доброго коня, подтяги­вал двенадцатима подпругима шелковыми не ради басы, ради крепости.

– Обороню я тебя, Задонский князь Дми­трий Иванович, от первыя смерти! Буде я побью Кроволина-татарина, то бейся и дерись ты с окаянным врагом, с Мамаем безбожным, псом смердящим, до последней капли крови: и будет на Мамая безбожного победа!

Задонский князь Дмитрий Иванович с незнамым вои­ном обменялись конями, простились, и благословил его князь Дмитрий Иванович на дело великое, на побоище смертное. Съехались два сильные, могучие богатыря на чистом поле на Куликове в бою-драке переведаться. Па­лицами ударились – палицы по чивья поломались; ко­пьями соткнулись – копья извернулись; саблями махну­лись – сабли исщербились; скакали они со добрых коней, и бились они рукопашным боем, и бились они три дня, три ночи, три часа не пиваючи, бились не едаючи; на четвертый день оба тут и упокоились. И учал князь Дми­трий Иванович досматривать: незнамый воин правую ру­ку на тулово ^[20] Кроволина-татарина накинул. Князь свое­го воина срядил, похоронил, над ним крест поставил и вызолотил.

У Мамая безбожного, пса смердящего, выскочил из земли другой воин и звопил своим зычным голосом:

– За­донский князь Дмитрий Иванович! Подавай мне-ка су­противника; в другую сторону я твою силу побью, и тебе, князю, глаза выкопаю – свет отниму!

Понурил буйну голову Задонский князь Дмитрий Иванович: «Не на кого мне-ка надеяться, самому пришло идти на Кроволина-татарина». Садился он на своего добра коня, поезжал на Кроволина-татарина. Пал ему встрету другой воин:

– Осади лошадь, Задонский князь Дмитрий Иванович! Избавлю я тебя от скорыя смерти. Буде я побью собаку-татарина, бейся и дерись со Мамаем безбожным, псом смердящим, до последней капли крови: и будет на Ма­мая безбожного победа! А буде Квашнинок-богатырёк побьёт меня, садись на моего доброго коня: увезет он те­бя от смерти от скорыя.

Князь Дмитрий Иванович и незнамый воин обменя­лись конями, простились, и благословил его Дмитрий Иванович на дело великое, на побоище смертное. Съеха­лись два сильные, могучие богатыря на чистом поле на Куликове в бою-драке переведаться. Впервые палицами они ударились – палицы по чивья поломались, копьями кололись – копья извернулись, вострыми саблями ру­бились – сабли исщербились; скочили они со добрых ко­ней, бились-дрались рукопашным боем, бились-дрались три дня, три ночи и три часа, не пиваючи, не едаючи и яс­ных глаз не смыкаючи; на четвертый день оба тут и упо­коились. И учал князь Дмитрий Иванович досматривать: у воина князева права пола на поганого татарина накину­лась. Князь своего воина честно срядил, похоронил и на могиле крест поставил и вызолотил.

Втёпор русский посол Захарий Тютрин с мохначами, бородачами – донскими казаками напущался на силу Мамая безбожного. Светлый день идет ко вечеру, а бой-драка еще не кончилась: когда кончилась драка, учали смечать: у кого сколько силы пало? У русского посла Захарья Тютрина на одного мохнача, бородача – донского казака по две тысячи по двести татаровей выпало. Стал попущаться другой полок ^[21], Семена Тупика, Ивана Кваш­нина и семи братьев Белозерцев, Красное солнышко из-за леса привздымается, бой-драка не умаляется; красное солнышко на покать пошло, нашу силу побивать стали.

Втёпор стал попускаться Задонский князь Дмитрий Иванович. Живет он в силе Мамая безбожного, как острая коса в сеностав ^[22] в мягкой траве; куда проедет на коне – там улица, поворотится – переулочек, оборота на коне даст – площадью силу сделает. Невмогуту стало биться Задонскому князю Дмитрию Ивановичу: забрызгал он свои очи ясные поганою татарскою кровью, тут у него и свет выбрало – отемнел. Закопался ^[23] он своему коню доб­рому:

– Увези ты меня, конь, от скорыя смерти!

Бил он коня по крутым бёдрам; подымался конь – только топ стоит! Привозил его конь в поле чистое к кудрявой берёзе, а опричь тоё кудрявой березы на поле нет ни лесинки. Сле­зал он со добра коня:

– Побегай, мой добрый конь, в чис­тые поля, в широкие луга, ешь шелкову траву, пей све­жую воду; не достанься, мой добрый конь, поганому Мамаю безбожному, псу смердящему.

Сел Задонский князь Дмитрий Иванович на кудря­вую берёзу. Летит по небу через поле чистое стадо белых лебедей. Поглядел на стадо Дмитрий Иванович, сам про­говорил:

– За грехи мои окаянные попущает Господь Бог на землю русскую Мамая безбожного; не по нас птицы летят: будет на Русь православную победа!

Обсиделся Задонский князь Дмитрий Иванович; мало ^[24] – бежит по чисту полю стадо серых волков.

– Господи, истинный Христе! Смилуйся над Русью православною, не отдай нас в лихо к некрещёному поганому татарину; не по нас зве­ри бежат: пить нам от Мамая безбожного, пса смердяще­го, горькая чаша!

Заспал Задонский князь Дмитрий Иванович на кудрявой берёзе. Втёпор сила Мамая безбожного, пса смердящего, на­шу силу побивать стала. Русский посол Захарий Тютрин с мохначами, бородачами – донскими казаками, Семен Тупик, Иван Квашнин и семь братьев Белозерцев и вся Дмитрия Ивановича сила-рать могучая Господу Богу возмолились:

– Господи Иисусе, истинный Христос, Дон-мать ^[25] Пресвятая Богородица! Не попустите некрещеному татарину наругаться над храмами вашими пречистыми, пошлите нам заступника Георгия Храброго.

Из-за тех ли тёмных лесов, зелёных дубрав выезжает сильное во­инство; ударилось оно на силу Мамая безбожного. Побе­жали поганые татары по чисту полю, прибегали поганые татары в зыбкую орду ^[26], в этой орде поганые татары и живот скончали.

Спохватилась рать-сила могучая Задонского князя Дмитрия Ивановича. Русский посол Захарий Тютрин, Семен Тупик, Иван Квашнин и семь братьев Белозерцев учали силу спрашивать: не пометил ли кто пути-дороги Задонского князя Дмитрия Ивановича? Молчит рать-си­ла могучая: ни от кого ответа нет. Русский посол Заха­рий Тютрин, Семен Тупик, Иван Квашнин и семь брать­ев Белозерцев понурили свои буйны головы; положили они на скопе ^[27]: погиб Задонский князь Дмитрий Ивано­вич в бою-драке от поганых татаровей. Взадь пошла рать-сила могучая по чистому полю. Увидел русский по­сол Захарий Тютрин в чистом поле кудрявую березу, а на той кудрявой березе чернизину ^[28]; походил Захарко на чернизину, признавал он Задонского князя Дмитрия Ивановича. В ноги пал он князю Дмитрию Ивановичу:

– Возрадуйся, Задонский князь Дмитрий Иванович! По­стояли мы за матушку Русь православную, победили Мамая безбожного, пса смердящего!

Соходит князь Дмитрий Иванович с кудрявой березы; на восток он три раза земно кланяется. Настигали они рать-силу могу­чую, находили в том радость-веселие.

[1] Обувь,сапоги.

[2] Наоборот.

[3] Испугался.

[4] Двумя руками суковатую дубину.

[5] Поставить на округ – окружить, обстать кого-нибудь со всех сторон, лишить средств к побегу; так говорят: «мы двоима с собакой по­становили медведя на округ», т. е, с одной стороны охотник, а с прочих собаки не позволили зверю выйти из известного круга.

[6] Просить, умолять.

[7] Опятнать – найти сбежавшего коня по его следу на земле; в настоящем же случае опятнать – доправить, найти на земле след копыт.

[8] Наловил.

[9] Разодрал.

[10] Облака, тучи.

[11] Не слышно.

[12] Поленицы – богатырши.

[13] Верес – можжевельник.

[14] Иначе, в противном случае.

[15] Отрубки, щепки.

[16] Нищий, калека, убогий (в более раннем значении – богомолец в пути к святым местам, странствующий певец-исполнитель былин и духовных стихов. Былинные кали́ки — дородные добрые молодцы, красавцы, иногда богатыри-силачи. Они богато одеты; костюм их дополняют сумки из рыжего бархата, клюки, иногда из дорогого «рыбья зуба» (моржовых клыков), и шляпы земли греческой.

[17] Крестьяне Шенкурского уезда, живущие по рекам Сюме и Нелинге, называют всякую деревню печищем: печище Маслово, печище Часовиское, печище Подволочское и пр. (Не назывался ли первоначально этим словом каждый дом в деревне, так же как дым, труба заменяли прежде слово: изба?)

[18] Заметывать – метить.

[19] Комель – корень.

[20] Туловище.

[21] Отряд, полк.

[22] В сенокосную пору.

[23] Замолился.

[24] Мало – спустя несколько времени, через несколько минут.

[25] Дон-мать – Матерь Дона, Донская Пресвятая Богородице.

[26] Орда, у крестьян архангельской губернии – зыбкая тундра, болото, покрытое мохом.

[27] На общем собрании.

[28] Отдаленный предмет, чернеющий вдали.